Книга Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Они не были подругами – что Настя, что Амина не спешили заполнять эту нишу человеческих отношений прохожими, но были достаточно близки по духу, чтобы не вычеркивать друг друга из жизни, как это случалось с другими бабочками, упорхнувшими из Баттерфляя.

– Привет, – Мир же пожал руку Глебу, обнял Настю, делая это так аккуратно, что Амина не смогла сдержаться от колкости…

– Бабаев, если ты ее сильнее обнимешь, Имагин тебя в отцовстве не заподозрит, успокойся…

Глеб хмыкнул, Мир зыркнул зло, а потом за попу ущипнул, уже Амину, тоже незаметно, когда возможность такая возникла и на ухо шепнул:

– Я тебя сильнее обниму, Амине-ханым. Ночью. Поняла?

Сказал так, что аж щеки запылали и желудок сделал какой-то подозрительный кульбит.

– Тут душно быть не должно… – Настя тихо заметила, оглядывая помещение.

Как же давно она была здесь в последний раз… Кажется, что в прошлой жизни. А может даже и не была вовсе – а только во сне видела. Сцену эту и все ее щербатости, которые и с закрытыми глазами распознает. Запах местный – специфический, который из-за беременности еще сильнее щекочет ноздри. Людей местных… Амину…

Настя думала о том, чтобы спуститься вниз – к бабочкам, но махнула на идею. Во-первых, Имагин саму не пустит. Он и так вовсю дуется за то, что не послушалась и настояла на совместном походе в Бабочку. Муж-то был против. Всеми руками, ногами, всем своим авторитетом против голосовал. На двери табличку вешал «не пущу!», а потом каждый раз новую распечатывал, стоило Насте разделаться с предыдущей. Специально на плановый осмотр к их врачу с Асей напросился, чтоб там нарочно громко спросить, а не вредно ли на таком большом сроке поздним вечером ходить на всякие развлекательные мероприятия. И естественно получил ответ доктора, предполагавший, что на таком большом сроке лучше избегать всего, что не сон.

Но Настю такая его настойчивость абсолютно не проняла. Что и не удивительно, если вспомнить, как долго ему пришлось завоевывать Настю прежде, чем получить от нее долгожданное согласие. Какой бы внешне хрупкой девушкой она не была, характер имела стальной. И решения принимала тоже стальные: если танцевать – то до последнего, если любить – то всем сердцем и без оглядки на непреодолимые, казалось бы, препятствия, если идти в Бабочку – то идти даже если на пути придется то и дело обходить мужа с баннером «не пущу» в руках.

Глеб глянул на нее с укором, но смолчал.

Ему-то казалось, что тут и душно, и накурено, и слишком громко, и людно тоже… Хотя все это только в перспективе, так как зал пока был абсолютно пуст.

Он и раньше страдал синдромом гиперопеки по отношению к Насте, а после того, как узнал, что они ждут ребенка – стал немного маньяком. И даже понимая, что перегибает, успокоиться никак не мог.

А сегодня и не перегибал вроде бы – Бабочка – не лучшее место для беременной. И жалел даже, что рассказал о предстоящем концерте, что проаннонсировал бабочкин бенефис. К сожалению, эти мероприятия заинтересовали Настю так, что сегодняшний вечер они должны были провести здесь…

Мир проводил их к столику, который Имагин когда-то не просто так выбрал для наблюдения за танцами бабочек – отсюда открывался лучший в клубе вид, перекинулся еще парочкой фраз с Глебом, а потом отошел, распорядившись принести им воды.

– Ну что, довольна? – Глеб сжал в своей руке руку жены, которая продолжала вроде бы со спокойным лицом оглядывать помещение, но Имагин-то знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать – она вспоминает, может, ностальгирует, а может переживает…

– Посмотрим, – Настя же не знала, что ответить. Она одновременно любила и ненавидела это место. Оно дало ей главное – знакомство с Глебом, но в то же время именно здесь она пережила один из сложнейших периодов своей жизни. Поэтому она никогда не могла понять неистовой любви Амины к Баттерфляю. Его не за что так любить. А она почему-то любит…

Улыбнувшись, Настя потянулась к Глебу, касаясь его губ своими.

– Не дуйся, Имагин. Лучше готовь руки, будем много хлопать, – а потом и он немного оттаял, целуя в ответ.

Конечно, они оба не сахар. Настя упряма, Глеб – не менее целеустремленный. Будь они другими – никогда не были бы вместе. А это главное. Поэтому нет ни малейшего смысла даже тайно мечтать о том, чтобы каждый из них изменился. Лучше потратить это время на то, чтобы срастись, сродниться и приспособиться друг к другу еще больше.

***

– Заполняется понемногу.

– Ага, – чем ближе начало – тем быстрее мокли у Амины ладошки. Она нервничала до жути. Сердце то и дело обрывалось, стоило в голове мелькнуть мысли о том, что она могла дать звуковикам не ту флешку. Или что о чем-то важном девочек не предупредила.

Смешно, но о выступлении, которое должно было сделать сегодняшнюю кассу, она вообще не думала. Что ей какие-то там британцы? Не первые и далеко не последние. То, что немного известней, чем те, кто обычно здесь выступают – не играет никакой роли, ведь она всегда исполняет свою работу максимально хорошо. Как бы дорого ни стоил тот или иной артист.

А бабочки – это что-то другое… это что-то свое… Это больше не бессмысленные виляния и изгибания под популярные треки, сегодня это должно было стать настоящим искусством.

– Я вниз, а ты тут будь, а лучше сядь и сиди, – хоть Миру и не хотелось оставлять очень уж растерянную Амину одну, сторожить ее весь вечер он тоже не мог. Поэтому усадил главную бабочку за соседний с Имагиными стол, а сам направился вниз – в зал, чтобы убедиться, что и там все хорошо…

На входе только начали проверять билеты и понемногу запускать людей. Публика в целом Миру нравилась. Не упитые малолетки, как это обычно было в Баттерфляе в связи с не самым его престижным статусом, а довольно таки представительного вида молодые и даже не очень молодые люди.

И под «представительным» видом Мир имел в виду не столько одежду с прическами, сколько лица, весь облик. Сегодня на концерт пришли именно те люди, которых хотелось видеть в Бабочке.

Переговорив с одним из барменов, убедившись, что всего достаточно и самый востребованный из всех коктейлей не закончится на пятом бокале, Мир сел на табурет у барной стойки, глядя на пустую пока сцену.

Неизвестно, то ли Амина заразила его своей тревогой, то ли нет, но теперь и ему нестерпимо хотелось побыстрей начать… и закончить тоже побыстрей.

На экране телефона загорелась смс-ка. Писал Шахин.

«Желаю провалиться». Лаконично.

Стоило перед глазами мелькнуть ненавистному лицу, как Миру тут же захотелось хорошенько вмазать по самодовольной роже, но и успокоиться получилось быстро. Просто потому, что такое сообщение – это следствие бессилия и проигрыша.

Билеты были распроданы полностью, судя по утренней репетиции, шоу будет зашибезным. А значит… Бабочка на взлетной площадке. Осталось свести только личные счеты. Но всему свое время…